После путча. что стало с членами гкчп в августе 1991 г

Подготовка создания комитета[]

Из «Заключения по материалам расследования роли и участии должностных лиц КГБ СССР в событиях 19-21 августа 1991 года» :

Шаблон:Начало цитаты
…в декабре 1990 года председатель КГБ СССР Крючков В. А. поручил бывшему заместителю начальника ПГУ КГБ СССР Жижину В. И. и помощнику бывшего первого заместителя председателя КГБ СССР Грушко В. Ф. Егорову А. Г. осуществить проработку возможных первичных мер по стабилизации обстановки в стране на случай введения чрезвычайного положения. С конца 1990 года до начала августа 1991 года Крючков В. А. совместно с другими будущими членами ГКЧП предпринимали возможные политические и иные меры по введению в СССР чрезвычайного положения конституционным путём. Не получив поддержки президента СССР и Верховного Совета СССР, с начала августа 1991 года они начали осуществлять конкретные меры по подготовке введения чрезвычайного положения незаконным путём.

С 7 по 15 августа Крючков В. А. неоднократно проводил встречи с некоторыми членами будущего ГКЧП на секретном объекте ПГУ КГБ СССР под кодовым названием УАБЦФ. В этот же период времени Жижин В. И. и Егоров А. Г. по указанию Крючкова провели корректировку декабрьских документов по проблемам введения в стране чрезвычайного положения. Они же с участием бывшего в то время командующего воздушно-десантными войсками генерал-лейтенантом Грачёвым П. С. подготовили для Крючкова В. А. данные о возможной реакции населения страны на введение в конституционной форме режима чрезвычайного положения. Содержание указанных документов потом нашло отражение в официальных указах, обращениях и распоряжениях ГКЧП. 17 августа Жижин В. И. участвовал в подготовке тезисов выступления Крючкова В. А. по телевидению в случае введения чрезвычайного положения.

Участники заговора на различных этапах его реализации отводили КГБ СССР решающую роль в:

• устранении от власти Президента СССР путём его изоляции;
• блокировании вероятных попыток Президента РСФСР оказать сопротивление деятельности ГКЧП;
• установлении постоянного контроля за местонахождением руководителей органов власти РСФСР, Москвы, известных своими демократическими взглядами народных депутатов СССР, РСФСР и Моссовета, крупных общественных деятелей с целью их последующего задержания;
• осуществлении совместно с частями Советской Армии и подразделениями МВД штурма здания Верховного Совета РСФСР с последующим интернированием захваченных в нём лиц, включая руководство России.

с 17 по 19 августа некоторые войска специального назначения КГБ СССР и спецподразделения ПГУ КГБ СССР были приведены в повышенную боевую готовность и передислоцированы в заранее выделенные места для участия совместно с подразделениями СА и МВД в мероприятиях по обеспечению режима чрезвычайного положения. Силами специально созданных групп 18 августа Президент СССР Горбачёв был изолирован в месте отдыха в Форосе, а за Президентом РСФСР Ельциным и другими оппозиционно настроенными лицами установлено наружное наблюдение.
Шаблон:Конец цитаты

Путчисты без судимости

Валентин Варенников в 1995 году стал депутатом Госдумы от КПРФ. В 2003 году снова избрался в парламент — на этот раз в составе партии «Родина». Умер в 2009 году в госпитале Бурденко после перенесенной операции.

Депутатом Госдумы трех созывов от КПРФ был Анатолий Лукьянов — с 1993 по 2003 год. С 2004 года он преподает на юрфаке МГУ им. Ломоносова.

Василий Стародубцев в 1997 году стал губернатором Тульской области и проработал на этой должности до 2005 года. В 2007 и 2011 году избирался в Госдуму от КПРФ. В декабре 2011 года умер от сердечного приступа.

Олег Шенин до 2000 года входил в ЦИК КПРФ, а затем возглавил Коммунистическую партию Союза Белоруссии и России. В 2007 году выдвигал свою кандидатуру на выборах президента России, но не был зарегистрирован Центризбиркомом. Умер в 2009 году.

Геннадий Янаев работал консультантом комитета ветеранов и инвалидов государственной службы, руководил Фондом помощи детям-инвалидам с детства, преподавал историю в Российской международной академии туризма. В 2010 году умер в больнице.

Юрий Плеханов после освобождения по амнистии не был замечен в какой-либо общественной и политической деятельности, был пенсионером. Умер в 2002 году.

Владимир Крючков в 1990-е был председателем Совета директоров АО «Регион», входящего в АФК «Система», там же работал, пока не вышел на пенсию, Вячеслав Генералов. Крючков в 1998-1999 годах являлся советником директора ФСБ Владимира Путина, работал в совете ветеранов сотрудников госбезопасности. Умер в 2007 году от обширного инфаркта.

Дмитрий Язов после амнистии и отставки с военной службы занимал разные консультационные должности в Минобороны, был советником министра Анатолия Сердюкова, работал в службе генеральных инспекторов Минобороны ведущим аналитиком. Сейчас Язову 91 год.

Александр Тизяков в 2000-е годы являлся соучредителем нескольких промышленных предприятий: АОЗТ «Антал», ООО «Видикон», «Фиделити», а также страховой компании «Северная казна». Является президентом российско-киргизского предприятия «Технология» и соучредителем ООО «Наука-93».

Олег Бакланов в 2004 году, будучи главой общества дружбы и сотрудничества народов Украины и России, поддерживал на президентских выборах на Украине Виктора Януковича. Сейчас Бакланов является руководителем ОАО «Рособщемаш» — компании, которая занимается организацией экспертиз и надзора за ракетными комплексами.

Валентин Павлов являлся директором Часпромбанка, затем Промстройбанка (у обоих были отозваны лицензии), сотрудничал с несколькими экономическими институтами. В 2003 году умер после инсульта.

«Матросская тишина»

Арестованных Язова, Крючкова и Тизякова сначала поместили в санаторий МВД «Сенеж» в Солнечногорском районе Подмосковья, там же прошли первые допросы. Затем, не вполне понимая, куда отправить столь высокопоставленных обвиняемых, члены следственной группы (ее в итоге возглавил замгенпрокурора России Лисов) перевели их в специально подготовленный изолятор в городе Кашин Калининской (сейчас — Тверская) области. Но он находился в 200 километрах от места проведения расследования. Тогда выбор прокуратуры остановился на одном из изоляторов «Матросской тишины» — и путчисты снова оказались в Москве.

В сентябре 1991 года в «Коммерсанте» появилась заметка о первых днях членов ГКЧП в СИЗО: сидевшие с Олегом Баклановым и Юрием Плехановым в одной камере «московские кооператоры» рассказали, как бывшие партийные руководители осваиваются в тюрьме, и какие перемены произошли в изоляторе с их появлением. «По сведениям сокамерников, 23 августа в СИЗО №4 на ул. Матросская тишина стали поступать члены ГКЧП. Они не были готовы к тюремным порядкам — например, к гнилому рыбному супу. Олег Бакланов, в частности, не знал, что в таком супе можно есть только рыбу, а остальное надо выливать», — говорилось в материале.

Через три дня после ареста путчистов в СИЗО сменили охрану, часть арестантов вывезли в другие изоляторы, а вновь прибывших подселили в небольшие камеры (на три-четыре человека) к «старожилам». Оставшиеся в «Матросской тишине» арестованные заметили, что питание улучшилось: к привычным порциям добавили масло, сахар и мясо.

«Сокамерники рассказали, что сначала гэкачеписты откровенно нервничали, плохо спали и с опаской поглядывали на соседей. Но увидев, что сидят только с советскими деловыми людьми, успокоились. Однако Олег Бакланов — известный идеолог оборонного сознания в СССР и непререкаемый авторитет среди генералов ВПК — рассказал кооператорам в камере, что ГКЧП хотел дать свободу предпринимательству. Бывшие зэки объяснили, что в СИЗО не доверяют ни одному слову бывших членов правительства, потому что уверены: в случае победы путча их бы просто расстреляли. Однако великодушные зэки утешают путчистов тем, что всех их выпустят года через 2-3 после политической амнистии», — писал «Коммерсант».

Экс-председатель Верховного Совета СССР Лукьянов, как рассказывал в интервью «Русской жизни» он сам, сидел в одиночной камере: «Но заключенные меня уважали, потому что я феню знаю. Нас же учили фене, я даже экзамен по ней сдавал, оказалось, помню».

И Лукьянов, и Бакланов, и другие обвиняемые по делу ГКЧП помещались в 4-м следственном изоляторе «Матросской тишины». Другие СИЗО на территории этого тюремного комплекса заметно отличались от него. Вот, например, как описывал в 1994 году изолятор №1 сидевший там за разглашение гостайны ученый-химик Вил Мирзоянов: «Этот изолятор хуже, чем концентрационный гитлеровский лагерь: грязь, разрушения, антисанитария. Я не мог представить, что такое возможно — пьяные тюремщики на глазах людей избивают заключенных». В 20-местных камерах СИЗО-1 сидело до сотни человек.

Именем Российской Федерации

Как писали в своей книге «Кремлевский заговор. Версия следствия» Валентин Степанков, занимавший с 1991 по 1993 год пост генерального прокурора Российской Федерации, и его заместитель Евгений Лисов, уголовное дело в отношении членов ГКЧП возбудил еще до возвращения заговорщиков из Фороса генпрокурор СССР Николай Трубин. Но на прямой вопрос Ельцина, будут ли подозреваемые арестованы, Трубин ответил отрицательно. «В общем, мы поняли, что на прокуратуру Союза в этом деле рассчитывать нельзя и, кроме нас, заниматься им некому, позвонили в Белый дом Бурбулису (ближайший соратник Ельцина Геннадий Бурбулис в августе 1991 года был Государственным секретарем РСФСР — МЗ) и сказали, что на свой страх и риск возбуждаем против членов ГКЧП уголовное дело и проведем аресты», — вспоминал Степанков.

Первым арестовали Крючкова. Он летел из Крыма на одном самолете с Горбачевым, спустился с трапа очень подавленным, и когда к нему подошли сотрудники прокуратуры, спросил только: «А почему Россия?» — и не стал возражать против задержания. Вышедший из следующего самолета Язов встретил новость об аресте военным «Есть!», вскинув руку к козырьку маршальской фуражки. Тизяков суетился и кричал: «При чем тут я? Это они все затеяли, с них и спрашивайте…». Бакланова прокурорская делегация не арестовала в аэропорту, так как он был народным депутатом и обладал неприкосновенностью. С него взяли обещание явиться на допрос на следующий день.

На следующее утро, 23 августа, в своем кремлевском кабинете был арестован вице-президент Янаев. Стародубцева разыскивали весь день, а обнаружив, наконец, на квартире у знакомого, вели с ним переговоры сквозь закрытую дверь — аграрий говорил о недоверии российскому правосудию, но в конце концов согласился открыть и был задержан. Прокурорам Стародубцев продемонстрировал проект Указа о сельском хозяйстве, который писал все те несколько часов, что не пускал их в квартиру, и попросил передать документ Горбачеву.

Валентина Павлова привезли в прокуратуру с дачи, где он находился после серьезного алкогольного отравления. Премьер-министр СССР объяснял, что добавленный в кофе виски на совещании 19 августа совершенно выбил его из колеи, и в действиях заговорщиков он не мог принимать участия, так как был болен и спал.

В ночь на 24 августа аресты продолжились: были взяты под стражу Шенин, Бакланов, Плеханов и летавший вместе с путчистами в Форос народный депутат Валерий Болдин. Но арестовала их не российская, а союзная прокуратура, которая параллельно продолжала собственное расследование. Об аресте спикера Верховного Совета Лукьянова обе прокуратуры ходатайствовали перед парламентом совместно — и 29 августа он был задержан на своей подмосковной даче.

Кроме того, были арестованы не входившие в ГКЧП, но участвовавшие в событиях 19-21 августа главком Сухопутных войск Валентин Варенников, замначальника 9-го управления КГБ Вячеслав Генералов, охранявший Горбачева на даче в Форосе, и первый заместитель Крючкова Виктор Грушко.

22 августа застрелил жену и покончил с собой глава МВД СССР Борис Пуго. 24 августа повесился в своем рабочем кабинете бывший начальник Генштаба маршал Сергей Ахромеев. 26 августа выбросился из окна своей квартиры в Плотниковом переулке (существовала версия, что это не было самоубийством) управделами ЦК КПСС Николай Кручина.

Кратко об исторических предпосылках переворота

После отстранения от власти Н. Хрущёва начатые им реформы были постепенно остановлены. Двигавшаяся по инерции страна постепенно вошла в период застоя, продолжая растрачивать наработанный во время правления И. Сталина ценой чрезвычайных жертв экономический потенциал, но фактически перестав развиваться.

Системный кризис

За внешней, благополучной риторикой коммунистических газет, радио и телевидения, украшавшей фасад государства и рассказывавшей обо всё новых успехах страны в деле строительства коммунизма, скрывалась совсем другая реальность.

Из-за неэффективно работавшей экономики точечный сначала дефицит на товары и услуги постепенно превращался в тотальный. На стыке 70−80-х годов очереди за практически любым товаром — от продуктов питания до книг — стали привычным явлением. Никого не удивляли и постоянные поездки жителей провинциальных городов и сельскохозяйственных районов в индустриальные центры за дешёвыми и дефицитными продуктами питания, что сейчас показалось бы диким.

Власть пыталась с этим бороться, но несистемные, фактически косметические реформы не приносили желаемых результатов. Многим из руководства страны становилось всё более очевидным, что требуются более радикальные действия, способные вывести государство из периода упадка и дать ему новый толчок к развитию.

Новый курс М. Горбачёва

После смерти Л. Брежнева в высших эшелонах власти с новой силой разгорелась закулисная борьба между сторонниками привычных методов управления — «старой гвардией», в большинстве своём вошедшей во власть ещё во времена И. Сталина, и политиками и управленцами, понимавшими неизбежность решительных реформ. Несколько лет интриг и попыток ветеранов Политбюро сохранить старую систему управления окончились их поражением и приходом к власти реформаторов. В начале 1985 г. новым генеральным секретарём ЦК КПСС был избран молодой партийный функционер М. С. Горбачёв — сторонник радикальных перемен.

О начале реформировании страны новый руководитель объявил уже на апрельском пленуме ЦК. Реформы должны были быть комплексными: включать в себя не только модернизацию системы управления экономикой, но и модернизацию политической системы — демократизацию общественной жизни.

Провал политики перестройки

Объявленные М. Горбачёвым реформы, поименованные «перестройкой», вначале были встречены большей частью общества положительно. Но успешная демократизация и политика гласности не сопровождалась такими, же успехами в экономике — страна продолжала неотвратимо углубляться в кризис. В результате недовольство лидером стало проявляться не только среди противников Горбачёва, но и среди его недавних соратников, что сделало возможным появление идеи заговора с целью свержения действующего Генсека.

Окончательно толчком к активным действиям по организации сговора стало решение М. Горбачёва трансформировать СССР в конфедеративный Союз Суверенных Государств, подписав новый союзный договор. Он должен был превратить отдельные республики в практически независимые, что не устраивало московскую правящую элиту, не желавшую терять безраздельное влияние на жизнь страны.

Амнистия для всех

23 февраля 1994 года Госдума приняла постановление об объявлении политической и экономической амнистии. Как вспоминал тогдашний генеральный прокурор Казанник, он предупреждал президента Ельцина, что депутаты включат в проект амнистии и членов ГКЧП, и участников событий октября 1993 года. «Не посмеют!» — якобы ответил глава государства.

В итоговом документе, подписанном председателем нижней палаты парламента Иваном Рыбкиным, говорилось, что «в целях национального примирения, достижения гражданского мира и согласия» Госдума постановляет амнистировать привлекаемых к ответственности «а) по событиям 19-21 августа 1991 года, связанным с образованием ГКЧП и с участием в его деятельности; б) по факту столкновения демонстрантов и работников органов внутренних дел 1 мая 1993 года в Москве; в) за участие в событиях 21 сентября — 4 октября 1993 года в Москве».

Из интервью Алексея Казанника газете «Московские новости»: «Я получил его (постановление об амнистии — МЗ) поздно вечером на даче. Сверху была резолюция: «Казаннику, Голушко, Ерину. Никого не освобождать из арестованных, а расследовать уголовное дело в прежнем порядке». Это для меня было полной неожиданностью, тревожнейшим симптомом. Я поехал в прокуратуру, собрал коллегию, вытащил этот документ с резолюцией Ельцина и сказал: «Мы проведем амнистию. Сегодня пятница, на завтра объявляю рабочий день. Я попытаюсь уговорить Бориса Николаевича, чтобы он отозвал документ со своей резолюцией. Иначе я вынужден буду уйти в отставку, проведя предварительно амнистию».

Наступило гробовое молчание. Меня поддержал только один из заместителей. Я позвонил Ельцину на дачу: «Борис Николаевич, настаиваю, чтобы вы немедленно отозвали документ со своей резолюцией». Он ответил жестко: «Нет!» — «Тогда амнистия будет проведена вопреки вашей резолюции, мой долг — выполнять постановления Думы!» — «Этого вы не посмеете сделать». Я сказал, что в противном случае уйду в отставку после проведения амнистии. «Вы в отставку не уйдете!» — и Ельцин бросил трубку».

В отставку Казанник действительно ушел, но амнистия была проведена. Из Лефортово вышли Руслан Хасбулатов, Александр Руцкой, Альберт Макашов и еще около семидесяти арестованных по делу 1993 года, а обвиняемым по делу ГКЧП было объявлено о применении амнистии на заседании суда 1 марта 1994 года.

По словам судьи Уколова, первоначально на амнистию согласились все 12 подсудимых: «В этот день, 1 марта, когда мы спрашивали у всех, принимают ли они эту амнистию, Варенников сказал, что я ее, исходя из солидарности со всеми 11 другими людьми, принимаю при одном условии: если будет возбуждено дело против Горбачева. Уголовное дело, связанное, как он говорил, с развалом государства. Суд принял его амнистию, дело мы не возбудили, поскольку возбуждение дела это компетенция прокуратуры. Направили в прокуратуру это заявление. Прокуратура возбуждать такое дело, видимо, не стала, поскольку я не видел, чтобы такое дело появилось. И затем через 10 дней Президиум Верховного суда по протесту Денисова — того самого, который поддерживал обвинение в суде, наше решение о прекращении дела по амнистии, принятое с моим участием, отменил».

Причиной отмены послужили процессуальные нарушения: президиум ВС постановил, что раз процесс уже начат и идет, судья должен сначала принять решение о виновности или невиновности подсудимых, а потом (в случае виновности) применять амнистию. Судья Уколов объяснял, что этот порядок был ему известен, но в постановлении Госдумы говорилось: «Данное постановление вступает в силу с момента опубликования. Пункты 1, 2 постановления подлежат исполнению немедленно», — и председательствующий решил выполнить волю законодателей.

Но президиум ВС отправил дело в военную коллегию суда на новое рассмотрение в новом составе. Это было формальностью: новый судья Виктор Яськин на первом же заседании, до того, как открыть процесс, предложил подсудимым принять амнистию. Такой порядок процессуальным нормам не противоречил, и 11 человек были амнистированы. Варенников от амнистии отказался, став на этом новом процессе единственным подсудимым.

Начало процесса

Первое заседание суда по делу ГКЧП состоялось 14 апреля 1993 года. Рассматривала его военная коллегия Верховного суда — дело слушалось тройкой во главе с зампредом коллегии Анатолием Уколовым. Как рассказывал позже сам судья Уколов, в деле насчитывалось 144 тома, их привезли в суд из прокуратуры на отдельной машине. Несмотря на наличие в материалах секретных документов, оснований для объявления процесса закрытым не было, и дело слушалось в присутствии журналистов — газета «Коммерсант», например, писала о каждом заседании, также суд освещали ИТАР-ТАСС, РИА и «Интерфакс», газеты «Известия», «Советская Россия», «Московские новости», «Труд» и другие. Иностранных журналистов в Верховный суд не аккредитовали, объяснив это недостатком мест в зале.

Все подсудимые — Янаев, Лукьянов, Павлов, Крючков, Язов, Бакланов, Стародубцев, Шенин, Варенников, Плеханов, Генералов и Тизяков — явились на первое заседание суда. Их сопровождали родственники и адвокаты, а также группа поддержки во главе с тогдашним лидером движения «Трудовая Москва» Виктором Анпиловым.

Вот как описывал происходившее на Калининском проспекте (сейчас — Новый Арбат) по дороге в суд корреспондент «Коммерсанта»: «После короткого митинга патриоты с музыкой (под гимн СССР), скандируя «Банду Ельцина под суд!», проводили подсудимых к зданию Верховного суда. Члены ГКЧП выглядели очень довольными и несли букеты роз, а сопровождающие — лозунги «Свободу ГКЧП» и картину «Ленин слушает ‘Апассионату'» У здания суда предводитель «Трудовой Москвы» Виктор Анпилов потребовал впустить в помещение фотокорреспондента «Правды» Майю Скурихину. А когда митингующие громким скандированием поддержали своего лидера, тот, очевидно, переволновавшись, вдруг закричал прямо в мегафон: «Майю Плисецкую — в суд!». Однако Скурихину в помещение суда так и не допустили».

Супруга одного из подсудимых, Олега Шенина, говорила журналистам, что обвиняемые-военные сначала собирались ходить в суд в мундирах и орденах, но потом решили остановиться на штатском.

В группу защитников на процессе ГКЧП входили девятнадцать адвокатов; имена части из них были громкими уже в те годы, другие прославились позже. Экс-председателя Верховного совета СССР Лукьянова защищал Генрих Падва, начальника 9-го управления КГБ Плеханова — Генри Резник. Адвокатом экс-министра обороны Язова был Лев Абельдяев, а бывшего вице-президента СССР Янаева — Абдулла Хамзаев, в начале 2000-х годов представлявший семью чеченской девушки Эльзы Кунгаевой на процессе полковника Юрия Буданова.

Заместителя Плеханова Вячеслава Генералова в суде защищала Елена Львова, в карьере которой позже были такие клиенты, как Борис Ельцин (во время процедуры импичмента) и вице-президент ЮКОСа Василий Алексанян. Адвокатом президента Ассоциации государственных предприятий СССР Тизякова стал Александр Клигман, позже представлявший интересы Юрия Лужкова и Александра Руцкого. Защитником экс-председателя КГБ Крючкова был Юрий Иванов, впоследствии депутат Госдумы от КПРФ. Бывшего главкома сухопутных войск генерала Варенникова защищал Дмитрий Штейнберг, будущий адвокат супруги мэра Москвы Лужкова Елены Батуриной.

Экс-секретаря ЦК КПСС по партийным вопросам Шенина защищал адвокат Павел Крайний, бывшего секретаря ЦК по оборонным вопросам Бакланова — Алексей Шмырев, а народного депутата Стародубцева — Алексей Галоганов, нынешний президент адвокатской палаты Московской области. Материалы в отношении Болдина и Грушко были выделены в отдельное производство и Верховным судом не рассматривались.

На стороне гособвинения в процессе участвовали девять прокуроров во главе с заместителем генпрокурора России Эдуардом Денисовым (впоследствии возглавлял прокуратуру Московской области).

Потерпевшими по делу ГКЧП признали восемь человек — родственников погибших в дни путча Владимира Усова, Ильи Кричевского и Дмитрия Комаря.

Финал

21 августа пресс-секретарь президента Ельцина
сообщил, что тому удалось созвониться с Горбачевым. По его словам, президент
СССР поблагодарил президента РСФСР и защитников Белого дома.

Глава Советского Союза вылетел из Крыма в Москву и
подписал указ о низложении путчистов. В тот же день генеральный прокурор РСФСР
Валентин Степанков вынес постановление об аресте членов ГКЧП.

Судьба части заговорщиков сложилась трагически. Не
дожидаясь ареста, дома застрелился министр внутренних дел СССР Борис Пуго. 

А 24
августа 1991 года в служебном кабинете в Кремле обнаружили тело маршала
Советского Союза Сергея Ахромеева, работавшего советником у Горбачева. 

Военначальник
оставил предсмертную записку: «Не могу жить, когда гибнет мое Отечество и
уничтожается все, что я всегда считал смыслом в моей жизни. Возраст и прошедшая
моя жизнь дают мне право уйти из жизни. Я боролся до конца».